Как призывали в армию в 60-е годы и как трудно давались первые месяцы службы, как уклонялись от службы раньше и теперь, а также польза срочной службы и витебский призыв ноября 2015 года.
Мои впечатления о воинской службе
Еще мальчишкой я жил недалеко от Витебского военкомата, который в 1950-е годы располагался в двухэтажном деревянном здании на углу улиц 1-я Красина и Революционной (теперь там проходная приборостроительного завода) и наблюдал, как ежегодно в окружении родственников, под аккомпанемент гармошки провожали в армию витебских парней.
Как и все мальчишки, мы любили играть в войну. Вырезали сами из дерева автоматы и сабли, ведь игрушечных тогда в магазинах почти не было. Во время учебы в Витебском станкоинструментальном техникуме преподаватель военного дела и гражданской обороны давал нам установку: “В первую очередь, вы будущие солдаты, а потом все остальное”. Мой отец и дяди воевали, проходил срочную службу брат, и это казалось нормальной мужской обязанностью.
По исполнению 19 лет, в сентябре 1966 года, меня призвали в Оршанском военкомате (тогда я работал на заводе в Барани под Оршей). В день призыва новобранцам устроили зачеты по физподготовке на оршанском стадионе, затем погрузили в автобус и повезли в Витебск. “Кино” началось через полчаса. Бдительные сержанты остановили автобус и потребовали, чтобы новобранцы сложили свои пожитки на краю дороги и отошли от них на 10 шагов. Потом они обыскали наши рюкзаки и сумки, вынули оттуда все бутылки спиртного и разбили об асфальт, после чего мы “счастливые и свободные” продолжили свой путь прямиком до Витебского областного военкомата.
На ночлег нас расположили в большой комнате с двухэтажными деревянными нарами и не разрешили даже выходить из здания. Находчивые ребята из окна опускали вниз на тесемках деньги, к которым участливые граждане привязывали с улицы бутылки со спиртным. Потом новобранцы втихаря обмывали утрату гражданской жизни. Назавтра всех построили и в сопровождении сержантов привели на вокзал, где погрузили в отдельный вагон. Так мы и доехали до станции Борисов, а уже оттуда и до военного городка Печи, до казармы танкового полка.
Служба началась с солдатской бани. Ожидая помывки, еще в гражданской одежде, мы храбрились, рвали на себе одежду – все равно дадут новую. В бане вся спесь с нас соскочила: двое солдатиков бойко состригли нам всю растительность на голове, под мышками и между ног, а в два последних места шлепнули какой-то желтой мазью (вероятно, продезинфицировали серной мазью). Потом мы голой остриженной толпой торопливо вымылись под душем и в предбаннике получили новую солдатскую форму: галифе, гимнастерки, “чапаевское” белье, пилотки и кирзовые сапоги с портянками.
Мне почему-то портянок не досталось и сержант приказал идти так – мол, в казарме их дадут. До этого, будучи горожанином, я никогда не носил сапоги, и пока мы шли 1,5 километра от бани до казармы, грубые швы новых сапог растерли мне босые ноги. Выданные в казарме портянки не спасли положение, да и наматывать мы их не умели. Поэтому недели три я страдал от сильных волдырей на ногах, ходил с трудом, отставал от общего строя, но меня все равно не освобождали от многочасовой ежедневной строевой и физической подготовки.
Курс молодого бойца
43-я учебная танковая дивизия в городке Печи славилась жесткой дисциплиной, что подтверждала солдатская поговорка:
Если попал в Печи – вылетишь в трубу.
Первые полтора месяца нас учили ходить строевым шагом, отдавать честь, подтягиваться на турнике, за 15 секунд раздеваться и за 1,5 минуты одеваться, а также устройству и разборке-сборке автомата, воинским уставам, заправлять кровати, подшивать к гимнастерке воротнички и драить полы в казарме. Регулярно нас привлекали на хозработы: собирать картошку с поля в километре от городка, разгружать вагоны с углем, машины с известью, убирать территорию. Мы ходили в наряды: дневальными по казарме, в караул, на кухню. Время свободного совершенно не было, воротнички подшивали после отбоя при дежурном освещении.
Спуску сержанты нам не давали, нервы у многих солдатиков были натянуты, а потому иногда вспыхивали ссоры.
В первые дни после домашней еды солдатская не нравилась, но, когда под действием больших нагрузок проснулся волчий аппетит, мы высматривали и уносили с соседних столов оставшиеся куски хлеба, поднимали и ели найденные на земле морковины, бегали ежедневно в солдатский буфет.
А вот в соседней роте трое солдатиков не выдержали и перед приемом присяги дезертировали. Уехали домой в Минск, прятались на каком-то чердаке и, прекрасно зная, что возле дома их караулят, совершили грабеж. Отловил их командир роты возле ближайшей городской столовой – голод их все-таки туда привел. В Доме офицеров учебной дивизии устроили показательный суд, куда направили представителей от каждого взвода (в том числе и меня) и влепили беглецам по 3 года колонии.
Не все новобранцы оказались физически пригодны переносить воинскую службу. В нашем взводе был простой парнишка из белорусского поселка, один сын у пожилых родителей: у него половина зубов были вставные, а по ночам его трясли припадки. Некоторые капризные ребята грозили его побить, если не прекратит трястись ночью и мешать им спать, а когда я за него вступился, то и мне стали угрожать. Потом этого парнишку перевели в хозотделение и вскоре комиссовали.
Когда мне перевалило за 30 лет, на очередной медкомиссии хирург спросил : “А почему тебя взяли в армию – у тебя же выраженное плоскостопие?” Действительно, у меня с детства было плоскостопие, но никакие врачи его до этого “не замечали”. Такой вот был уровень призывных медкомиссий. Мне наравне с другими приходилось стоять часами во внутренних нарядах, маршировать, бегать кроссы, таскать тяжести – ноги уставали, но я не обращал внимания, старался не отставать от других.
После принятия присяги меня и еще трех парней-спортсменов перевели из учебки танкового полка в соседний ракетный дивизион, где я и служил вычислителем до дембеля. Мой год призывался на трехгодичный срок, но через год срок службы сократили до двух лет, и всего в общей сложности я прослужил 2 года и 2,5 месяца.
Как старались уклониться от призыва
По рассказу моего дедушки по матери Ларионенко Герасима Семеновича, 1880 года рождения, жившего в деревне у Полоцка и воевавшего в Русско-японскую и Первую мировую войны, чтобы откосить от призыва, солдатики через соломину вдували под кожу живота воздух. Образовавшийся пузырь выглядел точно как грыжа. Но хитрый врач-еврей Гирш укладывал таких новобранцев в больницу под наблюдение. Через несколько дней пузырь рассасывался, “грыжа” пропадала и новобранец уходил служить.
Эх, взять бы им пример с героя популярного романа чешского писателя Ярослава Гашека “Похождения бравого солдата Швейка” на сборном пункте, чтобы избежать призыва в армию, один тип предлагал за 5 крон впрыснуть в руку керосин. Но Швейк выбрал другой способ: подойдя к столу, где сидела призывная комиссия, взял и выпил чернильницу, а потом нагадил в углу комнаты, чтобы сойти за слабоумного. Швейка направили на обследование в сумасшедший дом, о котором он потом вспоминал, что это были лучшие 10 дней в его жизни. Швейка все-таки призвали в армию, что послужило основанием для последующих его похождений.
И что интересно, в моем ракетном дивизионе оказался солдат-первогодок, также заскучавший по дому и попросившийся в отпуск к молодой жене. Конечно, салаге отказали. Он проглотил иголку надеясь, что она где-то застрянет и его комиссуют. В санбате, куда его положили, иголка вскоре вышла. Тогда этот парень, будучи зимой в карауле, инсценировал, будто он пресек поджог бокса с техникой неизвестным скрывшимся лицом. Но по следам на снегу поняли, что салага сам имитировал попытку поджога. Пару месяцев мы этого солдатика не видели, а потом он появился и чистил оружие перед сдачей. Парень сообщил, что провел это время в сумасшедшем доме для военных, и там ему делали уколы, от которых и здоровый станет придурком. Своего он добился – его признали ненормальным и из армии комиссуют а на остальное ему было наплевать.
Лет 5 назад на улице Ленина в Витебске я встретил парня с лозунгом на футболке “Коси и забивай”. Таким умным “пофигистам” сложно будет жить, да и как на таких понадеяться.
Действительно, служить нелегко физически и морально, но “что нас не убивает, то делает крепче”. И полученные в армии навыки выносливости, взаимовыручки и дисциплины очень потом в жизни выручают. После срочной службы я поменял несколько профессий, работал на Севере и Дальнем Востоке матросом и водолазом и всюду встречал недавно демобилизованных ребят, которые умели переносить трудности. И в наших беседах воспоминания о срочной службе в армии и на флоте занимали довольно ощутимое место.
Что может дать срочная служба в армии
Не секрет, что многие мальчишки воспитываются в неполных семьях у матерей-одиночек или разведенок. И вырастают они без должного мужского влияния и примера. Дома их воспитывают матери и бабушки, в детском саду и школе также одни женщины. Лет 20 назад я прочитал, что в двух детских садах Москвы появилось по одному воспитателю-мужчине. И в эти детские сады в группу к этим воспитателям норовили записать своих сынишек многие московские мамаши, даже далеко живущие, чтобы мальчишки имели перед глазами мужской пример.
Призванным в армию парням удастся вырваться из женской опеки, общаться только с мужчинами, благодаря чему с них слетит домашняя расхлябанность, усваиваются мужские качества и навыки. Они проверят и укрепят свои физические навыки, здоровье и выносливость, раскроют свои способности, возмужают – все солдаты сдают нормы физподготовки, большинство получают разряды по спорту. Полученная во время допризывной подготовки или в период службы воинская специальность может пригодиться затем на гражданке либо на контрактной службе.
Не секрет, что у нас появились несовершеннолетние алкоголики и наркоманы, любители “заторчать” от спайсов. Призыв в армию сможет вырвать из опасного провоцирующего окружения. Уже не буду упоминать, что защита Родины является почетной конституционной обязанностью мужчин.
Ноябрьский призыв 2015 года
Во времена СССР численность военнослужащих в Белорусском военном округе составляла 250 тысяч. После распада СССР в соответствии с международной договоренностью армия Беларуси не должна была превышать 100 тысяч военных. Фактически она еще меньше. Ежегодно часть солдат срочной службы демобилизуется и взамен призывается такое же количество. Срок службы всего 1,5 года , а для закончивших ВУЗы – 1 год.
Для примера: рекруты при Петре Первом призывались служить пожизненно. Все служат вблизи от своего дома. Когда меня призвали в 1966 году, то по нормам питания солдатам давали ежесуточно 10 граммов масла, 30 грамм сахара и 200 граммов белого хлеба. Нынешние нормы питания гораздо лучше, заметно удобнее форма, сложнее техника.
Конечно, выбор поведения в армии сужается до выполнения приказов, уставов и распорядка дня. Но это делается во имя общественной необходимости, дисциплинирует собственные потребности и вырабатывает необходимые в будущем навыки.
В ноябре 2015 года на срочную службу в армию и внутренние войска Беларуси должны быть призваны 10 тысяч человек, в том числе из Витебской области 1400 человек. Пожелаем им “отслужить как надо и вернуться”, укрепить свое тело и дух, быть достойными защитниками своей Беларуси.
Армия у нас теперь небольшая, появилось много медицинских противопоказаний к воинской службе, имеется вариант альтернативной воинской службы и стало гораздо меньше оснований “закосить”.
Хотелось бы в комментариях ознакомиться с мнением о срочной воинской службе готовящихся к призыву, а также отслуживших в разные годы в Беларуси.
Указом от 7 сентября 1794 г. председательстующему Военной Коллегии графу Салтыкову повелевалось на бывшей территории Речи Посполитой, в том числе в Минской, Полоцкой и Могилевской губерниях, начать набор рекрутов и «о комплектовании впредь из оных карабинерских и драгунских полков, також егерских корпусов». Таким образом, на население нынешней Беларуси была распространена рекрутская повинность, установленная указом Петра I от 20 февраля 1705 г.
Этим указом от 7 сентября 1794 г. устанавливался набор по одному рекруту с 200 душ, а с купцов, в том числе и с евреев, повелевалось взыскивать по 500 руб. за каждого рекрута; срок службы рекрутов устанавливался 20 лет, «по прошествии которого всяк добропорядочно и безпорочно служивший имеет быть уволен и сходно с желанием его отпущен или на прежнее его жилище, или на поселение, или где он на основании узаконений изберет себе род жизни и упражнения».
Выполняя этот указ, губернские рекрутские департаменты, или рекрутские присутствия, требовали точное исполнения по росту, возрасту и снаряжению рекрутов. Например, в распоряжении Минского рекрутского департамента мозырскому старосте Еленскому от 30 ноября 1794 г. указывалось: рекрутов должно быть представлено по одному с 200 душ; все должны быть годны для службы, здоровы, не старш 35 лет и не моложе 18, ростом не ниже двух аршин и четырех вершков; каждый рекрут должен иметь одежду и обувь: сермягу, тулуп, рукавицы, две рубахи и двое портков, штаны сермяжного сукна или кожанные, сапоги или башмаки с чулками; также у каждого должно быть 3 руб. на продовольствие и провианта: муки – 6 четвериков, круп – 3 гарнца, соли – 6 фунтов; или вместо провианта деньгами, «если зтого пожелает сдатчик».
Мозырский староста Еленский четко выполнил все требования рекрутского департамеита и к 24 декабря представил в Минск со своего староства 15 рекрутов, которые имели: один – 18 лет, три – по 19 лет, четыре – по 20 лет, один – 22 года, два – по 23 года, два – по 24 года, один – 25 лет и один – 27 лет.
Впоследствии нормы набора рекрутов неоднократно изменялись. Так, в указе сената от 15 ноября 1794 г., указывалось, что хотя указом императрицы от 7 сентября 1794 г. для комплектования Беларуского, Екатеринославского, Эстляндского, Лифляндского и Финляндского егерского полков велено набирать рекрутов «из мещан и крестьян казенных и помещичьих губерний Минской, Полоцкой и Могилевской» из расчета один рекрут от 200 душ, однако «впредь ежегодно собирать только то число, которое для содержания упомянутых войск в установленном комплекте востребуется». В этой связи в 1795 г. было взято только по одному рекруту с 500 душ, но на 1796 г. импероторским именным указом сенату от 18 сентября 1796 г . повелевалось произвести набор по пять рекрутов с 500 душ, причем набор рекрутов должен был производиться в Виленской и Слонимской губерниях, образованных на территории Беларуси, присоединенной по третьему разделу Речи Посполитой к Российской империи.
Рекрутская повинность была не личной повинностью, а общинной, так как кандидатуры рекрутов определялись крестьянской или городской общиной, а крепостных – помещиком. При этом помещичьи крестьяне и их семьи освобождались от крепостной зависимости и входили в солдатское сословие. Первоначально ежегодным рекрутским наборам подлежал один человек с 20 дворов, а с 1724 г. – 5-7 человек с 1 000 мужских душ. В рекруты брали физически годных мужчин от 20 до 32 лет. Первоначально срок службы был пожизненный, в 1795 г. он был установлен в 25 лет, а в 1834 г. – 20 лет и 5лет в запасе.
От рекрутской повинности были освобождены лица духовного звания, кроме того, состоятельные люди могли «откупиться» от службы, отдав вместо себя в рекруты «купленных людей», также рекрутская повинность во всех случаях допускала замену рекрута другим лицом по их обоюдному согласию. Кроме того, с 1854 г. непродолжительное время существовал отбор рекрутов по жребию.
В целом рекрутская система комплектования оказалась настолько устойчивой, что сохранилась без существенных изменений до 1874 г.
Интересное дополнение. В те времена не было понятия “горячих точек”, но несомненно часть упомянутых рекрутов погибала в российских войнах за пределами Беларуси.