уникальное судебное разбирательство, которое побило все рекорды по абсурду
10 июня 2016 года Анна Шарейко, бывший и уже нынешний директор Витебской бройлерной птицефабрики «Ганна», вышла на свободу. Чуть менее двух лет женщина провела за решеткой по обвинению, которое формально хоть и было признано, но фактических доказательств не получило. О том, чем парадоксально это дело, Валерий Карбалевич рассказывает на сайте «Радио Свобода».
Напомним (если вдруг кто находился в информационном вакууме какое-то время), что в августе 2014 года Анну Шарейко обвинили в злоупотреблении служебными полномочиями и нанесении материального ущерба подведомственному предприятию в размере 4 млрд. рублей. Ущерб этот наносился, когда директор покупала корма и кормовые добавки у «поставщиков-приятелей» по завышенным ценам, «игнорируя» выгодные предложения других компаний. Ситуация усугублялась тем, что предприятие, поставляющее корма, возглавлял возлюбленный Анны Шарейко – Вальдамарас Норкус. За решетку посадили 7 причастных к делу человек.
И вот совсем недавно приговоры суда были озвучены вслух. Всех обвиняемых выпустили из-под стражи (за исключением Норкуса), применив к ним амнистию в связи с 70-летием Победы в Великой Отечественной войне. Так чем же выделилось это дело на фоне других и чем оно заслужило статус одного из самых абсурдных судебных разбирательств?
1. Без вины виноватые
Уголовные дела данного типа обычно имеют определенный сценарий. Чиновника или директора сначала сажают за решетку, а потом предлагают сделку: признай свою вину, заплати выкуп и выходи на свободу. Большинство, хлебнув лиха в тюрьме, соглашаются на эти предложения (вспомним дело предпринимателя Виктора Прокопени или спортивного журналиста и чиновника Владимира Бережкова). Анна Васильевна и ее команда оказались крепкими орешками и вину не признали.
Никогда на планерках не говорила, что покупать премиксы нужно только у «Русском-Р». Как бы я потом смотрела в глаза специалистам? Я поступала честно, справедливо и верно. Никогда не обсуждала с Норкусом дома рабочие дела. У меня было два мира – дом и работа, и эти миры никогда не путала. Волосы вставали на голове, когда читала обвинение, – говорила в суде Анна Шарейко.
И слова женщины имели подтверждение в реальности: даже прокурор был вынужден признать, что материального ущерба предприятию эти люди не нанесли. Достаточно даже принять во внимание тот факт, что после снятия Анны Шарейко с должности директора птицефабрика из прибыльного предприятия в масштабах страны превратилось в жалкий балласт.
Тем не менее, отказаться от своих слов органы не могли (они никогда не ошибаются!), поэтому было придумано другое обвинение: нанесение урона государственным и общественным интересам. Что именно скрывается под этой формулировкой, так и непонятно. Всех фигурантов дела признали виновными, но шестерых из них выпустили на свободу, применив упомянутую амнистию (за решеткой остался литовец Норкус). Вот в такой «мягкой» форме прозвучал оправдательный приговор людям, вина которых по сути не была доказана.
2. Подчиненные + начальник = onelove
Как уже отмечалось, подобные дела не редкость для Беларуси, и, как правило, директора крупного предприятия или чиновника, обвиненного в превышении служебных полномочий, не ждет всенародная любовь. Наоборот, в его адрес летят порицания и банальное «так ему и надо». В случае же с Анной Шарейко все было с точностью до наоборот.
Сотрудники предприятия в этой сложной ситуации поддержали своего начальника, некоторые не раз приезжали в суд, чтобы выразить сочувствие и напомнить: коллектив за нее горой. Однако даже этим симпатия подчиненных не ограничилась: когда Анна Васильевна вернулась на фабрику, коллектив встретил ее как настоящую героиню, не скрывая радости по поводу окончания ее мытарств в тюрьме.
Такое поведение является свидетельством нового явления для Беларуси: доверие общества к государственным институтам, в частности, к системе правосудия, спадает.
3. Коррупционера – к власти!
Витебский облисполком назначил Анну Шарейко директором той самой Витебской птицефабрики, работа в которой стоила ей 2 потерянных года жизни. Логики в действиях власти не наблюдается: женщину признали виновной в том, что она нанесла государству урон, но вернули на прежнее место. С какой целью? Наносить урон дальше? Или так власти завуалированно признали свою ошибку? Это риторические вопросы, если что.
4. Анна Шарейко: «Я должна сказать спасибо за то свое задержание»
Как ни странно, автором последнего парадокса выступила главная героиня этого дела. Она, выйдя из зала суда, поблагодарила тех, кто ее засадил в тюрьму – суд, работников СИЗО, государство за то, что следят за порядком:
Я все время надеялась на справедливость. К сожалению, не совсем так, но и за это спасибо. Более или менее, но все равно разобрались и нас отпустили … Проверяли, но они и должны были проверять. А как по-другому? Я понимаю ту озабоченность государства, которое хочет, чтобы везде был порядок. Если что — потом разбираются. И по делу Мальцева также разобрались. Наши органы нельзя обмануть. Я очень благодарна этому СИЗО за то, что они относятся ко всем одинаково. Я должна сказать спасибо за то свое задержание. Ничего, это для нас тоже какой-то урок, закалка. Люди, сильные по жизни, не становятся слабее в таких местах. Только сильнее: еще больше закаляются и больше хотят работать, приносить пользу.
Чего тут больше – радости и шока от того, что все наконец закончилось, или искренняя убежденность: все произошедшее – справедливость? Если последнее, то это может являться классическим образцом тоталитарного сознания, тоталитарной психологии. Достаточно вспомнить тех, кто, отсидев 20 лет в сталинских лагерях, после благодарили партию и правительство, или кто перед расстрелом кричал: «Да здравствует Сталин!».
Тоталитарная идеология базируется на культе государства, сверхмудрых государственных институтов и восхищении духовным слиянием с властью. Простой человек во всей этой идеальной системе – лишь маленький винтик, которому не просто должно, но и по душе подчиняться общему направлению, даже если это ломает его маленькую винтиковую жизнь.
Необходимый элемент тоталитарной идеологии – самоотреченность, которая в среде чиновников «засела» очень прочно, о чем и свидетельствуют слова Анны Шарейко. Как один из отвлеченных примеров – высказывание вице-премьера Беларуси Натальи Кочановой, ответившей на вопрос о низких зарплатах бюджетников: «Они же «государевы люди». И здесь имеется в виду, что в первую очередь они должны думать об интересах государства, а не о собственных зарплатах.
А Анну Шарейко по-человечески жалко. Два года вычеркнуты из жизни, да еще с публичным позором, просто так, из государственной целесообразности.
Никакого абсурда,- убран реальный кандидат в президенты….