к сожалению, там чудес не бывает…
Отделение реанимации и анестезиологии областной больницы – самое крупное по количеству мест в республике. Здесь 30 коек плюс еще 6 в палатах посленаркозного пробуждения. Есть пост анестезиолога-реаниматолога в приемном отделении – чтобы экстренную медицинскую помощь можно было оказать сразу, с порога больницы, пишут Витебские вести.
По количеству сотрудников отделение вполне можно сравнить со средней центральной районной больницей
Здесь работают 37 врачей, большинство из которых имеют высшую квалификационную категорию. Штат медсестер и санитарок тоже немаленький – соответственно 65 (с анестезиологией) и 25. Это и неудивительно: все пациенты находятся в тяжелом или крайне тяжелом состоянии, а около половины из них – без сознания.
К сожалению, места в реанимации пустуют редко, хотя средний срок нахождения в отделении не превышает 2 – 3 дней, но порой лечение затягивается не на один месяц.
Реанимация – дорогостоящее отделение больницы. День нахождения здесь обходится государству в сумму более 800 рублей
И это объяснимо, ведь зачастую жизнь пациентов поддерживается лишь благодаря высокотехнологичному оборудованию и неустанному вниманию медиков. По словам заведующего отделением Александра Гончарова, техническое оснащение реанимации областной больницы сегодня ничем не уступает ведущим мировым клиникам, есть даже своя отдельная лаборатория.
В 2018 году наши анестезиологи освоили пункционно-дилятационную трахеостомию пациентов, которые долго подключены к аппарату искусственной вентиляции легких, непосредственно в палатах реанимации, – рассказывает Александр Валерьевич. – Начали использовать безопиоидное анестезиологическое пособие, что облегчает пробуждение пациентов с повышенной массой тела. Получили, но пока, к счастью, не опробовали единственную в области американскую систему для быстрой инфузии растворов с подогревом для выведения пациента из геморрагического шока. Она позволит спасти не одну жизнь, когда при многочисленных травмах и массированной кровопотере требуется вливание больших объемов эритроцитарной массы, плазмы. Есть у нас и одна из двух в больнице специальная противоожоговая флюидизирующая кровать.
Несмотря на все технологии и старания медиков, летальность в отделении самая высокая по больнице – погибает примерно каждый десятый пациент. Но и пациенты здесь особые.
Сюда поступают не только после плановых операций, но и пострадавшие в ДТП, на пожарах, в уличных драках и т. д.
Часто люди без сознания, без дыхания, фактически в состоянии клинической смерти. Задача врачей-реаниматологов – быстро сориентироваться в ситуации и восстановить основные жизненные процессы организма. По этому поводу они даже подшучивают: мол, наша работа самая благородная, но и самая неблагодарная. Как правило, реаниматологи принимают пациентов в крайне тяжелом состоянии, а когда угроза жизни исчезает, редко кто, долечиваясь в других отделениях, вспоминает о своих спасителях.
Не верят здешние медики и в чудеса. Говорят, никто после хирургического вмешательства с общей анестезией сразу на ноги не встает – требуется кропотливая работа врачей и профессиональный уход медсестер и санитарок.
Чудес в реанимации не бывает, – говорит Александр Гончаров. – У нас все пациенты тяжелые, каждый требует индивидуального подхода. Хотя бывало, что погибали люди, которые по многим показателям должны были выжить, или наоборот – шли на поправку, казалось бы, безнадежные. Многое зависит от возраста пациента и особенностей организма, а может, рок такой.
Старшая медицинская сестра отделения Мария Лисова трудится здесь 16 лет. Распределили после окончания медицинского колледжа.
Признаюсь, поначалу была в шоке: тяжелые пациенты, много смертей, – вспоминает она. – Но со временем освоилась. Сейчас даже не представляю себя на другом месте. У нас некогда сидеть на стуле, постоянно в движении, чувствуешь, что реально помогаешь людям.
Несколько лет назад «за выполнение высокотехнологичных и высокотравматичных оперативных вмешательств» медперсонал реанимации стал получать несколько больше своих коллег из других отделений.
Сегодня медсестры в зависимости от квалификации здесь зарабатывают до 800, санитарки – до 370 рублей. Но, по словам Марии Александровны, текучки кадров нет не только из-за зарплат.
В реанимации выдерживают только действительно сильные духом, небезразличные люди, – отмечает старшая медсестра. – По-другому у нас нельзя. При этом очень важно научиться оставлять работу в больнице, забывать о ней, идя домой. Иначе долго не протянешь.
Санитарка Лидия Маковецкая и медсестра-анестезист Елена Атрашкевич, к которым я напросился в напарники, в своем деле люди не новые. Лидия Ивановна по профессии инженер-технолог, но на пенсии решила подработать. Задержалась на семь лет. Елена Викентьевна в областной больнице уже 18 лет, а пришла молодым специалистом после медучилища.
Начинала в других отделениях, потом судьба привела в реанимацию, – говорит Елена Атрашкевич. – Здесь по-настоящему сплоченный коллектив. На передовой, а реанимацию можно с ней сравнивать, по-другому нельзя.
Санитарки и основное число медсестер работают по 12-часовому графику – за месяц выходит до 18 дежурств.
На медсестру обычно приходится три пациента, на санитарку – шесть. Смена начинается либо с восьми вечера, либо с восьми утра. Медсестры первым делом получают от напарницы протоколы интенсивной терапии. Сдача дежурства происходит у постели пациента, выполняются все назначения и рекомендации врачей: от уколов и таблеток до анализов и диагностики.
Принимают смену и санитарки: трижды в день на них влажная уборка палат, плюс внеплановая – после каждого перестилания пациентов, большинство из которых нуждаются в постоянном уходе: водных гигиенических процедурах, транспортировке, обновлении постельного белья и т. п.
Мы все работаем в команде, – объясняет Лидия Маковецкая. – Иначе просто невозможно. Ведь не каждого больного женщина в одиночку сможет хотя бы перевернуть, а чтобы не было пролежней, это обязательно делать каждые два часа.
Посещение реанимации – не для слабонервных. Каждый пациент на виду, за ним пристально наблюдают дежурные медсестры и врачи
Почти в каждой палате качают воздух аппараты искусственного дыхания, попискивают приборы, контролирующие сердечные ритмы. Укрытые простынями, лежат обнаженные мужчины и женщины разного возраста. Они увиты огромным количеством трубок и капельниц, подключены к компьютерным системам, ежесекундно фиксирующим основные жизненные показатели.
Кто-то после сложной операции, у кого-то тяжелая черепно-мозговая травма, осложнения хронических заболеваний, страшные ожоги…
Как к таким подступиться-то, чтобы перевернуть?
Поначалу приходилось себя настраивать, чтобы преодолеть страх, – говорит Лидия Маковецкая. – Сейчас привыкла. Все больные для меня, как дети – только большие и беспомощные.
Вместе с медсестрой она осторожно сдвигает трубки в сторону и наклоняет мужчину, который после тяжелой операции впал в кому. Несколько мгновений, и он лежит уже на другом боку, а тело смазано раствором от пролежней.
Помогают ли вам родные таких пациентов? – интересуюсь.
По-настоящему – редко, – отвечает Лидия Маковецкая. – Посещение у нас ограничено, хотя к людям в крайне тяжелом состоянии пускают родственников и даже священников в любое время. Проститься. Во время таких визитов большинство просто стоят и держат пациента за руку. Плачут. Могут отпускать замечания санитаркам, медсестрам по поводу ухода. Хотя я всегда советую им: поплачете вы за углом, а больному принесите покой в душе, успокойте. Ведь, мне кажется, даже в коме многие чувствуют положительные эмоции.
До слез мы себя не доводим, даже когда умирают пациенты, которых выхаживали очень долго, – добавляет Елена Атрашкевич. – Не можем позволить себе эмоциональной слабости, ведь в нашей помощи нуждаются другие люди. Нужно работать.
Кормление пациентов – тоже целая процедура: с аппаратом искусственной вентиляции легких самостоятельно принимать пищу невозможно. Жидкую смесь вводят через зонд, который стоит в носу, или специальный раствор – внутривенно. Но медсестра при помощи санитарки справляется с ней достаточно быстро. Продолжаем. Еще нужно поднести утку, заменить мочеприемник, поменять постельное у пациентов с частой рвотой…
Нашу рутину прерывают доносящиеся из коридора разряды дефибриллятора.
Опять «стреляют», – замечает Елена Атрашкевич, и мы спешим в палату, где у пожилой женщины остановилось сердце. Возле ее кровати уже два дежурных врача и три медсестры. Введены все необходимые медикаменты, идет искусственная вентиляция легких, раздается очередной мощный разряд дефибриллятора, затем еще и еще, но на кардиограмме по-прежнему пугающе прямые линии. Непрямой массаж сердца чередуется с электроразрядами, и… появляется слабый пульс. Сердце забилось.
У нас всегда так: если нужна срочная реанимация, на помощь сбегаются все, – поясняет Елена Атрашкевич. – Каждый знает свою задачу. Боремся за жизнь и 30, и 40 минут.
Что ж, мешать медикам я больше не решился. У них и без меня много работы. Благодарю их за нелегкий труд и удаляюсь. Mеmento mori.
