Эхо сталинского закона о трех колосках

Наш корреспондент исследует правду и ложь сталинского прошлого…

На днях позвонил знакомый механизатор местного сельхозпредприятия, чтобы излить душу. Непьющего, с утра до вечера исправно работавшего на солннцепеке профессионала,  конторские интеллегенты обидели подозрением  в хищении топлива. Для экономиста, бухгалтера, инженера, председателя бывшего колхоза есть таблицы норм расхода, и они требуют от механизатора уложиться в жесткие рамки теоретического обоснования норм выработки и лимитов  ГСМ на каждый час  работы с учетом ее характера. Увы! Как писал поэт, теория мертва, а древо жизни бурно зеленеет и преподносит  нам интересные  и поучительные факты.

Житейские мелочи в свете политико-экономического анализа

Вот первое противоречие реалий жизни и  теоретических основ хозяйствования. Расход топлива в конторе планируют исходя из того, что механизатор имеет дело с соломой в рулонах, плотно перетянутых прочным шпагатом из синтетического волокна. Механичесакя рука погрузчика легко обжимает такой груз и в течение нескольких секунд грузит его на прицеп. Иное дело, когда приходится иметь дело с рулоном соломы, у которого предприимчивые сельчане успели похитить дефицитный на личном подворье шпагат.

Тогда механизатору приходится к такому рулону прицеливаться несколько раз. Шпагат востребован на селе и для подвязки огурцов, и на грядках вьющейся фасоли или гороха. В полисадниках можно видеть самопальную сетку для опоры климатиса, востребован шпагат умельцами, специализирующимися на изготовлении макраме и других изделий декоративно – прикладного искусства…

В массовом масштабе шпагат тянут с полей и любители выпить. За бутылку плодово-ягодного вина они вьют из него добротные веревки для сушки белья, по прочности не уступающие стальным тросикам. Такая иницатива и такое предпринимательство не так безобидны, как кажется на первый взгляд. За ними тянется целый шлейф нарушений технологического ритма в сельхозпредприятиях, и возникают закономерные и привычные  вопросы:

Кто виноват? Что делать?

В нашем обществе сложился устойчивый стереотип: в неуважительном  отношении к частной собственности  виноват большевистский лозунг “Все вокруг колхозное, все вокруг мое”.

В этой связи есть смысл критически оценить сущность так называемого сталинского закона о трех колосках и порождаемые по этому поводу мифы, домыслы и стереотипы.

В исторической публицистике Постановления ЦИК и СНК СССР от 7 августа 1932 года «Об охране имущества государственных предприятий, колхозов и кооперации и укреплении общественной (социалистической) собственности», принятого по инициативе Генерального секретаря ЦК ВКП(б) И. В. Сталина, оно преподноситься чаще всего как закон, направленный против трудящихся масс деревни  виде кулаков и единоличников.

Закон подписали Калинин, Молотов и Енукидзе. За хищение колхозного и кооперативного имущества, хищение грузов на железнодорожном и водном транспорте закон предусматривал расстрел с конфискацией имущества, который при смягчающих обстоятельствах мог быть заменён на лишение свободы на срок не менее 10 лет с конфискацией имущества. В качестве «меры судебной репрессии» по делам об охране колхозов и колхозников от насилий и угроз со стороны «кулацких элементов» предусматривалось лишение свободы на срок от 5 до 10 лет. Осуждённые по этому закону не подлежали  в  начале тридцатых годов амнистии.

Постепенно о сути и содержании текста закона о трех колосках и правоприменительной практики по его выполнению забыли. А на их место в общественном сознании пришли стереотипы, ничего общего не имеющие с реальностями того далекого для нынешнего поколения людей времени. Вот и в конторе местного колхоза меня убеждали в необходимости возврата к практике репрессивных мер первых пятилеток. Особенно уверенно за такие меры выступают руководители хозяйств. Одному  из них, недавно подписавшему контракт с райисполкомом на управление делами бывшего коллективного хозяйства и не успевшему запятнать себя хищением с использованием служебного положения, я задал простой по своей гениальности вопрос:

А готов ли он и на себе примерить сталинские меры?

Я попросил своего собеседника, прежде чем  поторопиться с ответом, вникнуть в текст ушедшего в небытие закона и вспомнить, как печально ушли с должности  пять его предшественников за неполные два года.

Мой собеседник парировал утверждением, что ныне хозяйственных руководителей карают весьма строго… Строго по сравнению с кем? И с каким периодом отечественной истории?

Открываем Инструкцию по применению постановления ЦИК и СНК СССР от 7 августа 1932 г. об охране имущества государственных предприятий, колхозов и кооперации и укреплении общественной (социалистической) собственности. Она утверждена 16 сентября 1932 года под грифом “Секретно”. Необходимость засекречивания ее текста, полагаю, была вызвана незаинтересованностью властей в рекламе послаблений для мелких расхитителей.

Читаем пункт 6 Инструкции. В нем однозначно оговаривается:

В отношении трудящихся единоличников и колхозников, изобличенных в хищении колхозного имущества и хлеба, должно применяться десятилетнее лишение свободы.

Сравним с текстом, ранее опубликованным в печати за подписью высших руководителей СССР:

Применять в качестве меры судебной репрессии за хищение (воровство) колхозного и кооперативного имущества высшую меру социальной защиты — расстрел с конфискацией всего имущества и с заменой при смягчающих обстоятельствах лишением свободы на срок не ниже 10 лет с конфискацией всего имущества.

Совсем иной характер носили предписываемые меры по отношению к руководителям, обладающим должностными полномочиями. Без всяких оговорок Инструкция предписывала:

В отношении председателей колхозов и членов правлений, участвующих в хищениях государственного и общественного имущества, необходимо применять высшую меру наказания и лишь при смягчающих вину обстоятельствах — десятилетнее лишение свободы.

Инструкция была подписана председателем Верховного Суда Союза ССР А. Винокуровым,
прокуророром Верховного Судасуда Союза ССР П. Красиковым и заместителем председателя ОГПУ И. Акуловым.

О нынешнем характере воли господствующего режима, возведенной в закон

Таким образом, закон о трех колосках был направлен, в первую очередь, против должностных преступлений. Хищение колхозного имущества с использованием служебного положения даже на низком уровне члена правления сельхозартели наказывалось расстрелом.

Право, как известно, по своей классовой сути  есть «воля господствующего класса возведенная  в закон»

Чтобы ни говорили сегодня о марксизме, но основатель этого учения Карл Маркс как в сук влепил этот тезис, упирая на то, что право – это надстройка над экономическим базисом и лишь юридическое оформление сложившихся общественных, в первую очередь экономических отношений…

Открываем текст современного уголовно-процессуального кодекса Республики Беларусь. Глава 49, введенная в РБ 10 лет назад, несмотря на декларирование Конституцией страны равенства всех граждан перед законом, выделяет несколько категорий лиц, в отношении которых волей господствующего режима применяется особый порядок производства по уголовному делу.

Задумаемся, лицо, должность которого включена в кадровый реестр Главы государства «… не может быть задержано и иным образом лишено личной свободы без предварительного согласия Президента Республики Беларусь». Более того и личный обыск такого лица «не допускается».

Одного этого примера достаточно, чтобы почувствовать принципиальную разницу духа сталинской эпохи и нынешнего времени. Тогда, в печально известных тридцатых годах, советская власть не давала послабления  трудящимся массам, но и жестко, вплоть до расстрела, карала должностных лиц за злоупотребление служебным положением. О лазейке в виде смягчающих обстоятельств для руководителей колхозов публично при Сталине даже не было обнародовано. Ныне особый порядок уголовного производства возведен в закон и распроостраняется на коррупционеров по списку кадрового реестра Президента, депутатов разных уровней, судей, прокуроров, народных заседателей, прокурорских работников…

Немаловажно и то, как формировалась тогдашняя элита страны. Наверное, есть логика у тех, кто связывает карьерный рост при Сталине с вступлением в ряды правящей партии большевиков. Но посмотрите короткую публикацию списка товарищей, подавших подобное заявление. Райком партии, публикуя список соискателей портфелей, как метко заметил шолоховский дед Щукарь, публично призывал направлять в партийные структуры отводы на недостойных лиц.

Вы можете представить себе, что в районной газете глава вертикали предложил всем желающим направить ему отводы против будущих членов райисполкома?

Если во времена Сталина в борьбе с мелкими хищениями были перегибы в сторону необходимости жесткой охраны колхозного имущества, то ныне по графе «мелкие хищения» классифицируется собственность юридического лица на сумму 2 млн. рублей.

Полагаю, что государство тем самым закрывает глаза на целую армию лишних в условиях рынка людей, способных к труду, но сохранивших способность тащить все, что плохо лежит.

Еще  раз откроем подшивку районных газет начала  триддцатых годов. Вот короткая заметка  на страницах газеты Толочинского района “Калгасник Талачыншчыны” под заголовком “Кулаки арудуюць”.

В ней приводится пример выдачи бывшему кулаки за счет колхоза дойной коровы и отказе в выдаче молока с колхозной фермы для детей беднячки. Короткую заметку газета завершает социально значимым выводом о порочной практике отказа во вступлении в колхоз беднякам. Напомните мне, читатель, сколько раз вы слышали о таком антиподе насильственной коллективизации. Решительно охраняя колхозное добро от расхитителей,  во времена советской власти политика была направлена на подъем благосостояния середняков и бедняков, которых вовлекали в новые формы труда. Ныне власти предпочитают делать вид о том, что несунов не существует в природе.

Есть и еще один аспект этой проблемы. Дорога, по которой возят сегодня зерно с бывших колхозных полей, усеяна рассыпанным зерном.

И ни разу ни в одной районке, а я их  страницы регулярно просматриваю, мне не встречалась публикация по этой проблеме. Вот и судите теперь, когда торжествовал лозунг «Все вокруг колхозное, все вокруг мое» при Сталине или при Лукашенко? И справедливо ли Сталин критиковал Зощенко и Ахматову за формирование  у молодежи наплевизма?