правозащитник Павел Левинов: «Данное судебное решение с целью уменьшения подобных ситуаций должно быть доведено до каждого медработника»
Возмещение материального вреда за приобретенные лекарства, затраты на услуги адвоката и 2000 белорусских рублей за моральный вред – таким было решение суда по иску жительницы Витебска Оксаны Сизуновой к учреждению здравоохранения «Больница скорой медицинской помощи». Третьим лицом на процессе выступал анестезиолог Дмитрий Бритвин.
Напомним, в конце лета, правда, тогда не называя имен, мы рассказывали историю этой девушки, которая обратилась в больницу с обычным аппендицитом, а в результате 8 дней провела в реанимации.
В палате я сутки кашляла кровью, а врач мне сказал, чтобы я съела мороженое и все пройдет. Просто, мол, капилляр задели. Какой капилляр, если кровь шла постоянно? Я лежать не могла, захлебывалась ей. Сначала мне давали пеленки, чтобы я вытирала рот, потом принесли миски. За сутки собралось восемь мисок крови, – рассказывала нам тогда Оксана.
С чего все начиналось?
Вечером 22 ноября 2016 года витебчанка обратилась в БСМП, где ей поставили диагноз «аппендицит». На следующее утро была назначена операция.
Анестезиолог Дмитрий Бритвин провел интубацию, а хирург удалил аппендикс.
Проснувшись после наркоза, Оксана начала кашлять кровью. В таком положении провела полдня и ночь, а утром, после осмотра, пациентку отправили в областную больницу.
Там Оксане сделали ФБС и определили, что произошел неполный разрыв трахеи и что одно легкое на три четверти полностью заполнено кровью. Врачи пояснили, что необходимо вставить трубку, которая будет фиксировать трахею, пока она не срастется. Других вариантов нет. Еще двое суток бездействия – и смерть. Оксана согласилась на еще одну операцию.
В это время родным девушки даже не сообщили, где она находится и насколько все серьезно. В больнице скорой медицинской помощи ее матери сказали, что операция прошла хорошо и пациентку просто перевезли в другое медицинское учреждение.
Неполный разрыв средней трети мембранозной части трахеи, двухсторонняя аспирационная пневмония, 8 дней реанимации, два дня искусственного сна, питание через зонд и никаких гарантий. Оксана за это время не раз успела проститься с жизнью.
К счастью, все обошлось, хотя и сегодня девушка не чувствует себя абсолютно здоровой: время от времени она вынуждена пользоваться ингалятором, иногда витебчанку мучает кашель и одышка, а через некоторое время после операции у нее и вовсе пропал голос.
По словам Оксаны, ни когда она лечилась в областной больнице, ни потом, когда она уже находилась дома, с ней не пытались связаться ни врач-анестезиолог, ни главврач БСМП, где ей делали операцию по удалению аппендикса. Медики не захотели даже извиниться.
Почти два месяца дело рассматривали в суде
Оксана обращалась в милицию, прокуратуру, Следственный комитет, затем подала иск о возмещении материального и морального вреда в суд.
В сентябре непростое дело начал рассматривать суд Октябрьского района под председательством Алеси Сергеевны Жариковой.
Судья изначально предложила сторонам заключить мировое соглашение, но ответчики, не признав иск, от этого отказались. В результате на протяжении почти двух месяцев шли судебные заседания, в ходе которых были опрошены стороны по делу и многочисленные специалисты, в том числе и врач-фониатор из диагностического центра, к которому Оксана обращалась, когда у нее пропал голос.
На последнем заседании было принято решение опросить с помощью видеосвязи столичного эксперта, который вместе с коллегами проводил независимую экспертизу по делу.
Эксперт: «Это произошло в результате проведения медицинских манипуляций врачом-анестезиологом»
Эксперт настаивал на том, что установлена прямая причинно-следственная связь между манипуляциями врача и возникшими у пациентки осложнениями.
По его словам, комиссия не установила, что в этом конкретном случае послужило причиной. Трамвирующими факторами могли выступить либо сама трубка для интубации и способ ее проникновения, либо манжета, либо избыточное давление, созданное аппаратом для искусственной вентиляции легких.
Ясно одно – это произошло в результате проведения медицинских манипуляций врачом-анестезиологом. Других травмирующих предметов в трахеи витебчанки быть не могло. При этом женский пол пациентки, ее хрупкое телосложение не могли выступить факторами возникновения этих осложнений.
По мнению экспертной комиссии, то, что трубка для интубации атравматична, не означает, что ей нельзя причинить повреждение. Просто тем самым производитель указал, что риск возникновения травмы при ее использовании ниже, чем если бы она была травматичной.
Отвечая на вопрос третьего лица – анестезиолога Дмитрия Бритвина и представителей ответчиков, эксперт пояснил, что медицинских документов, в которых было бы конкретно указано, что такое качественное лечение, не существует.
В своей оценке комиссия руководствовалась общим смыслом этого слова, взяв за основу, что синонимы «качественного» – это «правильное», «хорошее», что нельзя применить к конкретно этому случаю, когда в результате оказания медицинской помощи возникли такие осложнения.
Кроме этого, эксперт пояснил, что при медицинских манипуляциях, которые проводятся бесконтрольно, без визуального наблюдения большое значение имеет опыт и мастерство врача, потому как в медицинских инструкциях написано, как нужно проводить операцию, но нигде не указано, как не нужно.
Защитник ответчика: «Несчастный случай и казус»
Юрист, представляющий интересы больницы скорой медицинской помощи, говорила о том, что истец – Оксана Сизунова – была информирована о том, какой метод анестезии будет применяться во время операции, какие последствия могут быть и дала свое письменное согласие на интубацию.
При этом и анестезиолог, и его адвокат, и юрист учреждения здравоохранения не отрицали, что конкретно об этом возможном осложнении пациентке не говорили. Все дело в том, что оно встречается крайне редко, а согласно медицинской инструкции врач должен разъяснять пациенту лишь о тех последствиях, которые возникают довольно часто.
При этом произошедшую с пациенткой ситуацию юрист, представляющий интересы больницы, назвала несчастным случаем и казусом, подчеркнув, что с точки зрения медицинского учреждения вина сотрудника в этом деле не установлена.
Адвокат третьего лица: «На операцию пациентка согласилась сама»
Схожей точки зрения придерживался и адвокат третьего лица, анестезиолога Дмитрия Бритвина. По ее словам, пациентка добровольно согласилась на медицинское вмешательство, а ведь могла и отказаться от операции. Дала она и свое согласие именно на этот метод анестезии, а если была бы против интубации, то медицинский консилиум, возможно, предложил бы другой вариант анестезии.
Юрист подчеркнула, что операция была экстренная, что анестезиолог не нарушил медицинские инструкции по оказании реанимационных мероприятий, что пациентке был своевременно поставлен диагноз, проведено обследование, сделана операция и диагностированы осложнения, которые, по ее словам, врач не мог предвидеть.
Кроме этого, проведенная после произошедшего служебная проверка не выявила вины анестезиолога, и эксперт не дал заключение, что он не выполнял должностную инструкцию.
Адвокат обратила внимание на то, что фониатор, который лечил Оксану Сизунову, в ходе ее опроса не смог дать однозначную оценку, почему у пациентки пропал голос. Не доказано и то, что панические атаки, которые испытывала Оксана впоследствии, связаны с проведением операции.
Также, по словам адвоката, девушка, находясь на лечении, отказалась пройти невролога и психиатра, а все нравственные и физические страдания испытывала уже в областной больнице, где также давала свое согласие на проведение медицинских манипуляций.
Анестезиолог: «Ситуацию было невозможно предвидеть»
Выступал во время судебных прений и анестезиолог Дмитрий Бритвин. Он признался, что точно не помнит тот момент, когда пациентка подписывала согласие, но уверен, что бумага была оформлена вовремя и по всем правилам, потому как по-другому быть не могло. Если бы Оксана Сизунова написала, что она против интубации, то был бы вызван главврач, собран медицинский консилиум, который постарался бы убедить пациентку, что при этой операции все другие методы анестезии менее эффективны и более травмоопасны. А если бы она продолжала настаивать, то ей предложили бы другой метод.
Дмитрий Бритвин отметил, что интубация – базовая операция, которая проводится на автомате, и что за свою практику он уже сделал их немало.
Никто не может однозначно сказать, что вызвало это осложнение. Но эту ситуацию было невозможно предвидеть и, скорее всего, было невозможно избежать, – подчеркнул Дмитрий Бритвин.
Было ли согласие на операцию?
Обе стороны на суде не смогли прийти к единому мнению по одному из важных моментов в деле – дала ли пациентка письменное согласие на проведении интубации.
В деле этот документ есть, только вот на нем стоит дата 24 ноября, когда как сама операция проводилась 23 ноября. Оксана уверяет, что не подписывала никаких бумаг накануне операции, а сторона ответчиков утверждает, что имеет место техническая ошибка: в спешке дата была поставлена неправильно.
Адвокат истца: «Акт служебной проверки не доказывает невиновность»
Адвокат Оксаны Сизуновой Наталья Емельяненко уверена, что врач БСМП нарушил врачебную инструкцию в части оказания качественной медицинской помощи пациенту.
В результате манипуляций у девушки образовался неполный разрыв трахеи, а потом развилась пневмония.
Акт служебной проверки, составленный комиссией в составе двух врачей, которые оказывали Оксане медицинскую помощь в областной больнице и заведующего кафедрой ВГМУ, где на тот момент работал Дмитрий Бритвин, не может быть доказательством невиновности врача-анестезиолога.
Наталья и ее доверитель Оксана согласились с мнением эксперта, что были причинены легкие телесные повреждения, которые привели к кратковременному расстройству здоровья, однако лечение было длительным и тяжелым.
Пока Оксана пребывала в реанимации, у нее практически не было связи с родными, пациентка даже не могла узнать, как себя чувствует ее двухлетний сын, который до этого перенес довольно тяжелое простудное заболевание. В результате она переживала не только за себя, но и за своего ребенка.
Истец: «Об осложнениях не предупреждали, а бумагу я не подписывала»
Сама Оксана Сизунова, выступая в суде, рассказала, как все было.
По словам витебчанки, еще вечером ее положили в хирургическое отделение и назначили препараты, чтобы снять воспалительные процессы. Операция была назначена на следующий день.
Анестезиолог подошел к пациентке только тогда, когда она уже находилась на операционном столе. Врач уточнил информацию о хронических заболеваниях и аллергических реакциях, но не рассказывал о возможных осложнениях и не давал подписывать никакие бумаги.
Этот документ, по словам Оксаны, ей могли дать на подпись уже на следующий день, 24 ноября, перед тем, как перевести в областную больницу.
В качестве представителя общественности, направленного Белорусским Хельсинкским комитетом, на суде выступил правозащитник Павел Левинов, который полагал, что исковые требования должны быть удовлетворены.
Решение суда: частично удовлетворить иски
На следующий день судья огласила решение суда и частично удовлетворила иски на возмещение материального и морального вреда и стоимость услуг адвоката истицы.
Оксана Сизунова после решения суда прокомментировала:
Я очень благодарна суду и адвокату за вердикт и проделанную работу. Очень редко удается доказать врачебные ошибки. Надеюсь, что эта ситуация послужит уроком и врачам, и пациентам. Для меня это был большой опыт! Спасибо всем за поддержку!
Свое мнение выразил правозащитник Павел Левинов:
Решение не вступило в законную силу и может быть обжаловано ответчиком. Вместе с тем, полагаю, что оно отмене или изменению не подлежит, так как суд скорпулезно изучил все доказательства по делу. Белорусский Хельсинкский комитет внимательно следил за ситуацией еще задолго до подачи иска в суд. Случаев, когда медицинские работники допускают небрежности, приводящие к страданиям пациентов, немало, а вот обращения в суд единичны. Данное судебное решение с целью уменьшения подобных ситуаций должно быть доведено до каждого медработника. А Оксане желаю скорейшего полного выздоровления.
Напомним, что решение может быть обжаловано в установленные законом сроки.
«Крик души» пациента Верхнедвинской больницы: «Люди, кошмаром это назвать — это ничего не сказать…».
На мой взгляд,спросить с врача по закону и получить достойную компенсацию за ущерб здоровью в следствие некомпетентности или халатности медицинских работников представляется только в одном случае-исключить круговую поруку и возможность переписать эпикриз и другие сопроводительные медицинские документы.Для этого необходимо ввести в практику использование полной компьютерной базы,в которую заносится вся необходимая информация о пациенте,проведенных анализах,диагнозе и заключении специалистов о необходимом лечении,а так же данные о медработниках,поставивших диагноз,назначивших и проводящих лечение.И самое главное-хранение этих данных на сервере и невозможность их редактирования или удаления.В этом случае при неправильном,несвоевременном или некачественном оказании медицинских услуг доказательная база будет доступна для возбуждения уголовного дела против убийц,называющих себя врачами.
Есть вопросы: на основании чего были сделаны выводы о легких телесных повреждениях? Разве это кратковременное расстройство здоровья? Согласна, что акт служебной проверки не имеет силы…так, как его составляли заинтересованные лица…Общепринятая практика, что пациенту не разъясняют объем и последствия хирургических вмешательств. Согласие дается на лечение, а не на причинение вреда здоровью…
Вывод о легких телесных повреждениях сделал эксперт. В Беларуси случаев таких последствий после рядовой операции очень мало: медики указывают, что 1 случай на 20 тысяч интубаций. И очень интересна позиция защиты, которая на суде говорила о том, что пациентка сама дала согласие на операцию, а ведь могла и отказаться, и потребовать другой метод анестезии, и тогда бы и последствий не было.
Последствия могли быть от либого вида анестезии. Смерть от анестезии существует во всех странах мира. Читайте,читайте и читайте.
В жизни может быть все. Так что теперь: никто не виноват?
Пациентку оперировали по экстренным показаниям. Оперировать аппендицит не надо что ли? Причем тут “заинтересованные лица”?. Kleopatra Kolontay, вы врач?
Я так понимаю, под “заинтересованными лицами” имелись ввиду специалисты, проводившие служебную проверку уже после операции, когда Оксана обратилась в органы.
Профессионализм врачей в Беларуси зашкаливает!
Пока, Вы чувствуете боль,- Вы живы. Пока, Вы чувствуюте чужую боль,- Вы человек…. Наши медики, часто чувствуют только свою боль…. Скоро, -День социальной справедливости и похоже у нас, становится как у них: https://youtu.be/2tbek08PYjg https://uploads.disquscdn.com/images/78af312199b120f17b6e3fcf891e1a4287fc9e0793d6c0c372184440254faecf.jpg
Такое осложнение в анестезиологии крайне редкое, возникает в результате грубых манипуляций врача – анестезиолога, когда анестезиолог не владеет техникой интубации трахеи на должном уровне, или другими словами – это мало компетентный и плохо подготовленый врач!!! За такое осложнение врач должен быть уволен с должности врача – анестезиолога!! К тому же: в первые сутки не была оказана квалифицированная помощь, не было распознано осложнение – которое могло привести к смерти пациентки уже в первые часы после анестезии! Нужна страховая медицина, нужна качественная подготовка специалистов – анестезиологов ( интернатура не один год как у нас, а 4-5 лет, как в Европе или на той же нищей Кубе)! Много чего нужно делать.. Но на первых порах рекомендую всем интересоваться не только хирургом, но и обязательно узнавать уровень подготовки анестезиолога перед операцией!
Я полностью согласен с мнениями Виктора.