В воскресенье, 12 ноября, активисты во главе с лидером инициативы «Хайсы» Яном Державцевым установивали памятный крест возле леса в урочище Хайсы, которые находятся в 6 километрах от Витебска. Надо сказать, что место захоронения является «спорным», вот уже несколько лет.
В 2017 году в Хайсы был командирован старший научный сотрудник Института истории АН Беларуси Олег Иов. В апреле-мае он следил за раскопками, который проводил 52–й отдельный специализированный поисковый батальон. Ученый привел длинный список критериев, по которым было установлено, что расстрелы в Хайсах имели место не позже 1938 года. Официальное заключение специалистов Института истории было отправлено в Витебский райисполком и в Следственный комитет в начале июня. Однако чиновники, как утверждает лидер инициативы «Хайсы» Ян Державцев, не принимают никакого решения, ссылаясь на то, что официальные выводы поисковой экспедиции еще не готовы.
Активисты инициативы «Хайсы» организовали народный мемориал на месте захоронений. Они установили 29 крестов, указатели, информационные таблички. Идет сбор и запись на видео воспоминаний местных старожилов — уже есть более 30 таких свидетельств.
На установке памятного креста возле леса в урочище Хайсы присутствовали местные жители, они поделились своими воспоминаниями.
Вспоминает Гончаров Дмитрий Степанович:
Мы вдвоем пасли телят вот здесь, за железной дорогой. Один теленок пропал, отлучился. Перед этим через переезд машина прошла, закрытая, как летучка, только решетки на окнах. Недалеко здесь переезд был, дорога там выходит на эту дорогу.
Пошли смотреть, а нас не пустили двое – один в военной форме был, а другой в гражданской одежде. Как вечером пасем телят, так машина идет через переезд в лес. Слышно было выстрелы, хлопки такие, не из винтовок, слабо так, из пистолетов.
Работал у нас Еремеев Антон, сялиба была его за переездом, жил он здесь. Был у нас председатель, Ромашка такой, его забрали и увезли, а я с его дочкой в одном классе учился. Так Антон ходил, смотрел, в лесу пиджака рукав видел председателя. Не знаю, жена председателя ходила в лес, искала или нет, женщины боялись здесь ходить, даже за ягодами. Тут один на одного, напишут, увозят и расстреливают.
Вспоминает Юркайт (Суходольская) Тамара Ильинична:
Я родилась позже, в 1949 году, о репрессиях знаю со слов своих родственников: дяди моего, тети и матери. В этом лесу погибло очень много людей, винных или невинных – не могу сказать.
Я считаю, все правильно делаете, вот эти кресты – души их теперь успокоятся. К тому же надо, чтобы молодое поколение знало, что это было. Светлая им память, и пухом им земля. Царство им небесное.
Откуда я знаю? А возили еще через деревню, возле дома моего дяди Петрака, прозвище такое, Малашенко Петр Степанович. Спиридоновы у них была фамилия и Малашенко.
Они там как-то братья, но он был Малашенко. Меня тогда не было. Я за машинами не ходила. Но позже разговаривали про «ежовые рукавицы», как они называли. Как только потемнело – машины идут и стреляют в лесу. У нас одна баня была, а после сидели общались с родственниками, посиделки у нас назывались. И родственники часто разговаривали о репрессиях, все называли «ежовыми рукавицами». Мне было лет семь или восемь, я слушала внимательно, многое запоминала.
