Суд по делу об убийстве инспектора: ружьё обвиняемого Голубева убивает уже не в первый раз

Допрос свидетелей в Витебском областном суде на процессе по делу об убийстве инспектора Равкова обрастает новыми подробностями и выявляет противоречия между представителями защиты.

Судебный процесс по делу об убийстве инспектора Геннадия Равкова вблизи деревни Петраши продолжается. Уже были допрошены свидетели со стороны обвинения. Дошёл черёд до свидетелей со стороны защиты, а следующим важным этапом будут судебные прения. Напомним, что сотрудник Оршанской межрайонной инспекции охраны животного и растительного мира был убит в упор из ружья во время проводимого рейда, когда уже настиг предполагаемого браконьера. При этом убийца скрылся, но вскоре был взят. Ситуация всё в большей степени проясняется, и надо сказать, что один из конспирологических слухов, который носился в некоторых кругах общества, не нашёл своего подтверждения. С этого и начнём.

Эксцентричная версия

Речь шла о якобы замалчивании со стороны суда и прокуратуры факта биографии подсудимого о его службе в милиции. Действительно, в первый день судебного разбирательства об этом не говорилось вообще. Однако во время допроса свидетелей сей факт упоминался совершенно свободно. Данный вопрос окончательно прояснила нам прокурор Анна Тылец:

Подсудимый был сотрудником ГАИ, он уволился в звании сержанта. Во время допроса в первый день судебного заседания сам он об этом не сказал. Я не знаю, по какой причине. Но потом, когда мы оглашали его показания, данные в ходе следствия, он этот факт подтвердил. А прежде чем сторона обвинения не огласит его прежние показания, она не может на это сослаться.

Слухи о «замалчивании» породили в некоторых оппозиционных кругах одну эксцентричную версию дела подсудимого Голубева. Ведь 12 апреля президент Беларуси Александр Лукашенко посетил Оршу, а за день до этого был в Слуцке. Стечение обстоятельств, повлёкших за собой трагедию, привело к пересудам, будто бы обвиняемый готовил «террористический акт». Однако, по словам прокурора, такая версия не могла серьёзно рассматриваться следствием. Действительно, у обвиняемого не было никаких шансов совершить политическое преступление, учитывая, что его ружьё не годилось для высококвалифицированного «террористического акта» и даже было с дефектом.

Экстравагантная свидетельница

Во время судебного заседания 1 сентября, в качестве свидетеля присутствовала двоюродная сестра обвиняемого, которая делала достаточно для того, чтобы суд мог утратить характер серьёзного разбирательства. Судье и прокурору приходилось не раз давать ей замечания, после того, когда она задавала вопросы стороне обвинения и суду, а также перебивала прокурора. В результате, порядок в зале всё-таки сохранялся в своей изначальной незыблемости. Однако, это ещё не все её действия…

До начала утреннего заседания, она набросилась на автора статьи… как бы выразиться помягче… с негативными оценками его материалов о текущем судебном процессе, а также вообще всех статей автора… и всего «Витебского курьера». У присутствующих это вызвало реакцию ироническую, автору статьи пришлось дать моральный отпор, а дежурный милиционер был вынужден отвести нарушительницу спокойствия на почтительное расстояние, дабы страсти улеглись. Примечательно, что автору она сказала, что он «умрёт скоро» и «одной ногой в могиле стоит». Выражения не совсем понятные, учитывая к тому же, что автору ровно столько же лет, сколько было и убитому инспектору Геннадию Равкову. Нельзя ничего однозначно утверждать, но относительно слов свидетельницы возникает вполне ожидаемый вопрос: это что у них, родственное?..

Можно ещё как-то понять весь негатив, направленный на автора, однако совсем уж непонятны претензии сестры подсудимого к адвокату обвиняемого. Наблюдая за судебным процессом, можно было убедиться, что он ведёт дело профессионально, умело расставляет акценты на тех тезисах стороны обвинения, которые могут показаться спорными, посредством подачи ходатайств пытается вернуть разбирательство к уже рассмотренным вопросам, и всё это в пользу своего клиента. Правда, и прокурор не дремала… Тем не менее, сестра обвиняемого дважды давала замечания адвокату, как нужно было организовывать защиту её брата, высказывая неудовлетворение определёнными аспектами его работы, и тот сносил это покорно.

Злополучное ружьё

Именно двоюродная сестра и пояснила, откуда взялось ружьё, оборвавшее жизнь инспектора в самом её расцвете. И здесь история почти мистическая… Оказывается, оно раньше принадлежало её деду, который покончил с собой, застрелившись из него. Причины самоубийства понятны и не исходили из какого-то психического нездоровья их родственника, так как тот был болен раком и ушёл из жизни, не будучи в состоянии выносить физические страдания.

Тем не менее, обладая даже толикой интуиции и вполне здравой веры в определённые приметы, которые, как гласит народная мудрость, сбываются, от такого ружья в нормальном случае люди избавляются, чтобы оно не попалось ни близким, ни дальним родственникам. Ведь оно становится носителем «родового проклятья». Однако досталось оно дяде подсудимого, человеку психически неуравновешенному, который грозился застрелить из него свою жену. Дабы этого не случилось, ружьё отнесли матери обвиняемого Голубева, которая и хранила его за печкой. А после смерти матери Голубев нашёл его… Последствия оказались трагическими.

Противоречивые свидетели…

Речь идёт именно о противоречивых показаниях некоторых свидетелей защиты. Конечно, утверждения сестры обвиняемого о том, что инспектор Равков был без форменной одежды, когда настигал её брата, не выдерживает никакой критики, ибо она ссылалась на домыслы из социальной сети «Одноклассники». Это даже не подлежит обсуждению. Одной из главных своих задач защита видит в том, чтобы обесценить показания ключевого свидетеля обвинения, егеря Осипенко, утверждая о его предвзятости к подсудимому Голубеву. Потому были и такие свидетели защиты, которые пытались высказаться о егере с негативной стороны и сделать акцент на его давнем конфликте с подсудимым.

И тут в ряде случаев становилась очевидной натянутость такой позиции. Приведём один яркий пример допроса свидетеля, который говорит сам за себя.

Прокурор зачитывает его показания, данные ещё в Толочине во время проведения следствия, и касается того, что тот говорил об отношениях подсудимого и егеря, и своих личных отношениях с ними обоими. Из тех показаний очевидно, что отношения с Голубевым он не поддерживал, ранее общался с ним исключительно по служебным вопросам, потому и охарактеризовать его не может. А вот с Осипенко, напротив, он поддерживает приятельские отношения, ходит с ним на охоту, и может охарактеризовать его лишь с положительной стороны. Про отношения Голубева с егерем ему ничего доподлинно неизвестно.

Прокурор. Давали вы такие показания?

Свидетель. Я такие показания давал, тут так написано?

Прокурор. Да написано: «Мною прочитано, с моих слов записано верно».

Свидетель. Там текст так написан?..

Прокурор. Как?

Свидетель. Какие могут быть у меня приятельские отношения с Осипенко?

Прокурор. Я ведь не знаю, почему вы подписываете это?

Свидетель. Просто обычные отношения. Он егерь, я охотник.

Прокурор. По поводу Голубева вот вы сейчас говорите, что у вас товарищеские отношения, вы встречаетесь, общаетесь… Но в прежних показаниях вы указываете, что его охарактеризовать не можете, и с ним не общались. Работали вместе давно, общались исключительно по служебным вопросам. С чем это связано?

Свидетель. По служебным вопросам общались, когда в милиции работали – да, а сейчас какие у нас могут быть служебные вопросы?

Прокурор. Так вы давали такие показания?.. Вы их подписывали?

Свидетель. Да, я.

Прокурор. Так как вы объясните, что Осипенко вы там характеризуете с положительной стороны, Голубева охарактеризовать вообще не могли, а сейчас вы говорите обратное?

Свидетель. Я ничего не могу сказать по этому поводу, я всё сказал.

Прокурор. А что вы на следствии, получается, врали?

Свидетель. Зачем мне врать?

Прокурор. Тогда почему на следствии вы давали такие показания? Они не соответствуют действительности?

Свидетель. Потому что они так составлены.

Прокурор. Знаете, что я вижу? Вы предупреждены об уголовной ответственности, в том числе и за дачу заведомо ложных показаний. Вы говорили одно на следствии, здесь вы говорите другое… И вот это, по вступлению приговора в законную силу, независимо от того, какой приговор будет вынесен по этому делу, оправдательный или обвинительный, я обязана направить в Следственный комитет. Это будут материалы на вас, за то, что вы давали ложные показания. Пусть Следственный комитет разберётся, какие из них были правдивые, но от этого не легче. У вас два противоречивых показания. Это говорит о том, что одно из них – заведомо ложное.

Отметим, что по ходу одного этого диалога сестра подсудимого также не преминула вмешаться в судебный процесс, но совместными усилиями судьи и прокурора была приведена к порядку.

Личность инспектора

В отличие от прежних попыток дать негативные показания о личности инспектора Равкова, заключающиеся в его якобы склонности применять насилие во время несения службы, сейчас они становятся всё более вялыми и неубедительными. Так, тот же вышеозначенный свидетель высказал совершенно оценочное мнение, что когда Геннадий Равков во время очередного рейда встречал его на охоте, то складывалось представление, будто он видит в каждом человеке с оружием потенциального браконьера. Однако на вопрос о том, вёл ли себя инспектор агрессивно, ответ был отрицательный. Вообще-то интересно, кого может видеть в «человеке с ружьём» инспектор, осуществляющий рейд и проверяющий документы?.. Конечно, не браконьера, а именно потенциального браконьера.

Вопрос о поведении инспектора Равкова даже с нарушителями окончательно, как ни странно, прояснил другой свидетель от защиты. Однажды он был пойман вместе с несколькими другими охотниками, незаконно подстрелив кабана. В группе рейда, осуществлявшего задержание, был и Геннадий Равков. Инспектор не только общался с преступившими закон нормально, но и угостил этого самого нынешнего свидетеля сигаретой. Как сказал свидетель, при этом ничего лишнего инспектор не пытался сфабриковать.

Так что убит был человек не только безоружный, но и не применяющий несанкционированного насилия во время несения службы. В заключении, приведём позицию обвинения, о которой нам говорила прокурор Отдела прокуратуры Витебской области Анна Тылец:

Голубев вышел в поле поохотиться. А тут такая ситуация, что он, увидев Геннадия Равкова, не видел второго человека, которым и был свидетель Осипенко. Он не реагировал на Осипенко, так как не обозревал всё поле. Инспектор Равков вышел, и Голубев думал, что он сейчас убьёт и скроется. Когда он уже убил, то услышал какой-то звук из-за кустов, как утверждает, «звук затвора». Никакого затвора там и близко не было, они были без оружия, что один, что второй. Осипенко начал махать биноклем и что-то кричать, что кричал, он говорит, не помнит, и это понятно, потому что в шоке был. А Голубев побежал, думая, что его не успели разглядеть. Выбросил ружьё, потому что думал, так как оно «левое», незарегистрированное, никто и не узнает. И начал потом у себя дома дрова пилить… Когда его задержали, он пилил себе спокойно дрова.