И я понял: это моя жена. На бледном лице сияют глаза. Большие, выпуклые, черные! Это мои глаза, моя душа. Я вошел в новый дом, и он стал моим навсегда, – писал о первом знакомстве со своей будущей женой, Беллой Розенфельд, Марк Шагал.
Марк Шагал и Белла. 1934 год. Источник: persons-today.com
Из автобиографической книги художника «Моя жизнь» и воспоминаний Беллы «Горящие огни» мы сегодня можем узнать не только о том, как между молодыми людьми зарождалась любовь, но и посмотреть на Витебск начала ХХ века их глазами.
Опираясь на эти произведения, студентки исторического факультета ВГУ имени П.М. Машерова Александра Старовойтова и Наталья Хандобкина составили маршрут по городу. Побывать на авторской экскурсии девушек абсолютно бесплатно смогли гости и жители нашего города во время «Славянского базара».
Александра Старовойтова и Наталья Хандобкина. Фото Саши Май
А на основе рассказа девушек мы собрали 8 интересных фактов про музу Марка Шагала.
«Я мертворожденный…»
Художник в своей книге вспоминал, что в ночь, когда он родился, в Витебске случился страшный пожар. Кровать с молодой мамой и младенцем перенесли в безопасное место, а Марка долго пытались вернуть к жизни:
Не хотел жить. Эдакий, вообразите, бледный комочек, не желающий жить. Его кололи булавками, окунали в ведро с водой. И, наконец, он слабо мяукнул. В общем, я мертворожденный.
Усадьба Шагалов (каменный и 3 деревянных дома) находилась почти на самой середине Покровской улицы. Рядом с домом – церкви, заборы, лавки, синагоги.
Музей Марка Шагала в Витебске. Фото Светланы Васильевой
Фрида-Алта и Шмуль-Ноах Розенфельд
На современной улице Толстого (раньше – Подвинская) вплотную к Воскресенской площади находилось здание «гостиницы Брози». На первом этаже строения размещались гостиница, ресторан, многочисленные лавки, фотоателье и кондитерская «Жан Альбер». Верхние этажи были жилыми. Здесь и проживала семья Розенфельдов.
Семья Розенфельдов, 1909 год
Они были людьми состоятельными: держали в Витебске 3 ювелирных магазина. Ведением дел занималась в основном мама Беллы – Фрида-Алта Розенфельд, а отец Шмуль-Ноах Розенфельд спускался лишь по особым случаям, чтобы обслужить знатных клиентов. Он был очень религиозным человеком, ежедневно посещал синагогу, когда как остальные члены семьи – по шабаттам и религиозным праздникам.
Здание, в котором размещалась гостиница “Брози”. Начало ХХ века. Источник: evitebsk.com
«Еле дожидаюсь вечера, чтобы отправиться вместе с мамой на ташлих»
В день иудейского Нового года (Рош-Гашана) верующие иудеи собирались у реки, читали отрывки из ветхозаветной книги Михея и распевали религиозные гимны. Во время чтения молитв верующие вытряхивали карманы и бросали в воду крошки хлеба, полагая, что тем самым освобождаются от грехов.
Еле дожидаюсь вечера, чтобы отправиться вместе с мамой на ташлих, вытряхнуть грехи в реку. По всей дороге много женщин и мужчин. Все идут вниз по узкой улочке, к реке. И все одеты в черное, как будто, сохрани Боже, на похороны собрались, – писала Белла Шагал.
В начале ХХ века на берегу Витьбы располагались еврейские бани. Посещение бань накануне шабатта обязательное правило для иудеев. Семья Розенфельдов строго придерживалось его.
Все внимательно слушают. Фото Саши Май
Хедер и двоечник Марк Шагал
Еврейские мальчики, как правило, обучались в хедерах – частных школах на платной основе. Занятия проходили с раннего утра до семи-восьми часов вечера.
Для тех евреев, кто не мог заплатить за обучение своих детей, работала бесплатная школа – талмуд-тора. Считается, что в здании бывшей талмуд-торы сегодня размещается театр «Лялька».
Марка Шагала нельзя было назвать прилежным учеником, он нередко получал двойки:
Я отлично знал уроки, но не мог заставить себя отвечать. Такая забавная, но весьма неприятная штука. И дело не в отметках – плевал я на нули! Ужас сковывал меня при взгляде на множество голов над партами. Содрогаясь болезненной дрожью, я успевал, пока шел к доске, почернеть как сажа или покраснеть как рак. И все. Иногда я вдобавок еще и улыбался. Полный ступор. Я действительно знал урок, но заикался.
Это здание было построено в 1912 году для бесплатной еврейской школы (талмуд-тора). Фото Светланы Васильевой
Белла мечтала стать актрисой
Еврейские девочки обучались дома или в специальных общеобразовательных заведениях. В одном из таких училась и Белла. Среднее образование она получила в частном христианском женском училище Милинарской и в женской Алексеевской гимназии.
Белла очень любила книги и театр, особенно ей нравились произведения Александра Пушкина и Федора Достоевского, а в свободное время будущая муза Шагала ставила вместе со своими школьными подругами спектакли. Она мечтала стать актрисой, поступила в Москву на высшие женские курсы Герье, но накануне одного из спектаклей получила травму, которая заставила навсегда покинуть сцену.
Во время экскурсии. Фото Саши Май
Марк Шагал – ретушер
Некоторое время Шагал работал ретушером в фотоателье на улице Вокзальной (сегодня – Кирова):
Я ненавидел работу ретушера. Глупейшее занятие! Зачем это нужно: замазывать веснушки и морщинки, делать всех одинаковыми, молодыми и не похожими на себя? Фотограф не платил, но хотя бы кормил меня.
«Мне словно обжигает спину огнем»
Судьбоносная для них обоих встреча произошла в комнате дочери городского доктора – Теи Брахман, подруги Беллы с детства. Девушка однажды пришла к ней в гости, начала что-то рассказывать, как вдруг увидела Марка:
Мне словно обжигает спину огнем. Огонь все ближе. Наконец я вижу лицо юноши. Белое как мел. Голова у него всклочена. Спутанные кудрявые волосы рассыпаются, падают на лоб, закрывают брови и глаза. Когда же глаза проступают, оказывается, что они голубые, небесно-голубые. Странные глаза, необычные, продолговатые, как миндалины. И все в нем напоминает зверя, застывшего, как сжатая пружина, и готового в любой момент прыгнуть.
Марк и Белла. 1938-1939 годы. Источник: nashmontreal.com
«Она к нему уже скачет в окошко. Вот до чего дошло!»
Марк снял комнату в доме городового, неподалеку от родителей по улице Покровской. Туда часто приходила Белла и позировала для Шагала.
В другой раз хозяева заперли дверь, так что Белла не могла выйти. Как же быть? Перебудим соседей, что они подумают? «Полезай-ка в окно», – говорю я. Мы хохочем. И я помогаю ей вылезти на улицу. На другой день во дворе и по всей округе судачили: «Она к нему уже скачет в окошко. Вот до чего дошло!»
